А вот кстати, в стороне от дороги, за сосновым бором, значительно, впрочем, поредевшим, блеснули и золоченые главы одной из
тихих обителей. Вдали, из-за леса, выдвинулось на простор темное плёсо монастырского озера. Я знал и этот монастырь, и это прекрасное, глубокое рыбное озеро! Какие водились в нем лещи! и как я объедался ими в годы моей юности! Вяленые, сушеные, копченые, жареные в сметане, вареные и обсыпанные яйцами — во всех видах они были превосходны!
Как весело провел свою ты младость!
Ты воевал под башнями Казани,
Ты рать Литвы при Шуйском отражал,
Ты видел двор и роскошь Иоанна!
Счастлив! а я от отроческих лет
По келиям скитаюсь, бедный инок!
Зачем и мне не тешиться в боях,
Не пировать за царскою трапезой?
Успел бы я, как ты, на старость лет
От суеты, от мира отложиться,
Произнести монашества обет
И в
тихую обитель затвориться.
— Придите ко мне, — воскликнул я, — придите ко мне вы все, ушедшие от той жизни: здесь, в
тихой обители, под святым покровом железной решетки, у моего любвеобильного сердца, вы найдете покой и отраду. Возлюбленные мои чада, отдайте мне вашу печальную, исстрадавшуюся душу, и я одену ее светом, я перенесу ее в те благостные страны, где никогда не заходит солнце извечной правды и любви!
Неточные совпадения
Земля, которую некогда попирали стопы благочестивых царей и благоверных цариц русских, притекавших сюда, под
тихую сень святых
обителей, отдохнуть от царственных забот и трудов и излить воздыхания сокрушенных сердец своих!
И видит Пахомовна: перед нею святая
обитель стоит,
обитель стоит
тихая, мужьми праведными возвеличенная, посреде ее златые главы на храмах светятся, и в тех храмах идет служба вечная, неустанная. Поют тамо гласами архангельскиими песни херувимские, честное и великолепное имя Христово прославляючи со отцем и святым духом и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Над ним ясные небеса… кругом толпится народ… радость на всех лицах…
тихое, очаровательное пение раздается в храмах господних; вдали, сквозь тонкий туман на северо-востоке, из-за стен незнакомой ему святой
обители показывается восходящее солнце…
— Нет лучше иноческого
тихого жития, — соглашалась попадья со вздохом. — Суета мирская одолела да детишки, а то и я давно бы в
обитель к матери Досифее ушла… Умольная жисть обительская.
У ворот
обители — чуда ждут: в небольшой тележке молодая девица лежит неподвижно; лицо её застыло, как белый воск, серые глаза полуоткрыты, и вся жизнь её — в
тихом трепете длинных ресниц.
Чем-то
тихим и забытым веяло от этой
обители, и Половецкий облегченно вздохнул.
Обитель точно утонула в болоте. Дорога колесила, пробираясь сухими местами. Перекинутые временные мостики показывали черту весеннего половодья. Неудобнее места трудно было себе представить, но какая-то таинственная сила чувствовалась именно здесь. Есть
обители нарядные, показные, которые красуются на видных местах, а тут сплошное болото освещалось
тихим голосом монастырского колокола, призывавшим к жизни.
Тихая, аскетическая жизнь подняла так фантазию Феодора, так приучила его и созерцательности, что он целые часы проводил, мечтая то о прелестной жизни, которая готовится праведнику в
обителях рая, то о соделании всей земли одною паствою Христа, то погружался в созерцание бога и, долго теряясь в бесконечном, вдруг спускался на землю; и как хороша она ему казалась тогда, как ясно выражала Его и как понятно говорило и это ветвистое дерево, и эта пернатая птица!
Не пришлось бы слезно поминать про здешнее
тихое пристанище, под кровом святыя
обители.
Однажды,
тихим летним вечером, вышла она за скитскую околицу. Без дела шла и сама не знала, как забрела к перелеску, что рос недалеко от
обителей… Раздвинулись кустики, перед ней — Яким Прохорыч.
— Э, полноте, матушка, — ответила Марья Гавриловна. — Разве за тем я в
обитель приехала, чтоб по гостям на пиры разъезжать? Спокой мне нужен,
тихая жизнь… Простите, матушка, — прибавила она, поклонясь игуменье и намереваясь идти домой.
А ходил еще в ту пору по Манефиной
обители конюх Дементий. Выпустив лошадей в лес на ночное, проходил он в свою работницкую избу ближним путем — через
обитель мимо часовни. Идет возле высокой паперти, слышит под нею страстный шепот и чьи-то млеющие речи… Остановился Дементий и облизнулся… Один голос знакомым ему показался. Прислушался конюх, плюнул и
тихими, неслышными шагами пошел в свое место.
Теперь не то, теперь здесь
тихое и безмятежное пристанище немногих иноков, просторно разместившихся по уголкам громадных келий, где в старые годы тесно было жить многочисленной братии и толпам слуг и служебников Заборской
обители.
— Уже два года, — начала несколько дрожащим голосом мать Досифея, — как ты в нашей святой
обители нашла
тихое пристанище от мирских треволнений, хотя злые люди старались нанести тебе и здесь смертельный удар, но Господь не допустил извести тебя, что, конечно, было их целью.